Статья в Снобе, снова столкнула меня с вопросом того, как человек умеет чувствовать и обходиться с особенностями каждого своего возраста, и не только возраста, а каждого состояния, теми условиями, в которые порой ставит его жизнь. Как человек умеет откликаться на вызов жизни, который пришел к нему в виде болезни или новой работы, переезда или влюбленности, просьбы друга, несчастья близкого и не только близкого человека.
Но если вернуться к теме этой статьи, то как тут не вспомнить Карла Витакера и его «Полочные размышления семейного терапевта», где он пишет: «…. Кто-то сказал, что юность — такое прекрасное время жизни, что стыдно тратить его в юности. Я бы добавил сюда свое недавнее открытие, что старость — такое прекрасное время, что стыдно ждать его так долго! …. Одна причина тому — свобода от всевозможных страхов. Старость — это радость. Этот возраст знает больше, чем говорит. Он не так уж и жаждет говорить. Жизнь просто для того, чтобы жить».
Ну, а теперь собственно, сама статья Катерины Мурашевой:
Летом в моей детской поликлинике затишье – практически всех детей увезли на дачу, на море, отправили в лагерь или к родным в деревню, в станицу, в аул, в кишлак и т.д.
На прием приходят в основном люди, приехавшие из других городов, или просто по случаю — с самыми неожиданными (для детской поликлиники) проблемами.
Вот, пришел человек, который боится стареть. Ну, ясно сразу, что это – не мой клиент. Не умею я с таким работать, да и не работаю ни разу. Но о чем-то мы с человеком, конечно, поговорили. Он меня все спрашивал: ну а вы сами-то что думаете? Я как-то отверчивалась, кажется, весьма неуклюже. Потом, когда уже он, головой покивав и сказав вежливое «спасибо», ушел, я задумалась: а ведь у меня в дипломе вообще-то в графе специализация написано «возрастная психология», да и сама я весьма немолода. Должна же, действительно, у меня быть какая-то своя, личная позиция по этому, безусловно важному, вопросу.
Поскольку я по мировоззрению материалист и дарвинист, то базовые установки понятны: раз старость у человека в процессе эволюции сформировалась и закрепилась, значит что-то тут нужное, важное и даже хорошее имеется, и бояться, стало быть, нечего совсем. Но что же это хорошее конкретно?
Поскольку в теоретики я всегда годилась не очень, то и думать стала в сугубо практическом направлении. Вот какие же мне лично выгоды от того, что молодость давно минула?
Получилось приблизительно так:
— Первое и, пожалуй, самое главное: можно уже не суетиться. Вообще. Не надо гадать: выйдет – не выйдет? Встречу – не встречу? Сумею – не сумею? Все важное, зависящее от меня самой, уже сделано: все образования получены, дети выращены, все страсти пережиты, свое место найдено, творчество, какое могло, тоже уже случилось. А если еще чего случится – так за этот бонус отдельное спасибо мирозданию или мировому закону или что там есть еще…
— Второе, по-видимому, неразрывно связанное с первым. Совсем нет ощущения, что что-то мучительно важное (и просто до зарезу мне необходимое) происходит там, где меня нет – за углом или на другой стороне планеты. Наоборот – если меня там нет, значит оно мне и не нужно.
— Далее выяснилось, что возрастом можно замечательно спекулировать. Например, я никогда, даже в ранней юности, не была способна прочесть всякие мелкие шрифты во всяких бюрократических бумажках. У меня сразу начиналась тошнота, апатия и подступало осознание бессмысленности всего и вся. И вот теперь я в этих случаях добродушно и подслеповато щурюсь и говорю: ой, вы знаете, не могу, очки забыла! И все от меня сразу отстают.
— Поскольку я не крашу волосы и даже зимой езжу в транспорте без шапки, мне теперь практически всегда уступают место. Особенно мужчины-среднеазиаты. Очень удобно.
— Больше никто не учит меня жить. Надо признаться, что и раньше мое окружение этим не злоупотребляло, но удивление по поводу моих выборов и отдельных поступков, а также желание «наставить на путь истинный» присутствовало. Теперь все это называется моими «причудами» и никем не обсуждается. Также никто не требует от меня, чтобы я делала карьеру. Все понимают, что уже поздно, поезд, слава богу, ушел.
— Я всегда периодически ездила в странные места и странным (для большинства людей) образом. Теперь никто, многозначительно щурясь, не говорит мне, что это опасно для женщины. Кому я нужна? А в молодости, помню, несколько раз за мной по этому поводу тащились «рыцари» из числа друзей, многократно, кстати, на мой взгляд, увеличивая грозящую нам обоим опасность.
— Не нужно «выглядеть». Я и раньше этого не любила отчаянно, но иногда все-таки «велась», шла на поводу у личных и общественных комплексов. Быть наконец собой – такое наслаждение. Пусть теперь «выглядят» другие – флаг им в руки и барабан на шею.
— Огромное количество свободного времени. Столько всего закончилось, что даже совершенно непонятно, чего бы еще такое начать, чтобы занять высвободившиеся валентности. Но сама возможность – лирична и приятна, как заросшие пруды на картинах передвижников.
— Некоторая финансовая свобода. Всегда жила в пределах жесткой экономии. Колбаса — самая дешевая. Если есть одно платье, так без другого можно обойтись. Теперь дети уже живут сами, а на похороны копить вроде еще рано (да и вообще, мне кажется, копить на похороны — это маразм. Постарайся быть хорощим человеком и люди с удовольствием отдадут тебе последний долг. А если у тебя не получится им понравиться, так они опять же с удовольствием от тебя избавятся. Так что в любом случае все получится отлично.) Впервые в жизни я могу позволить себе что-то купить самой себе, не испытывая тревоги и угрызений совести: а не лучше ли было отложить это на репетиторов для сына или босоножки для дочери?
— Абсолютное бесстрашие в отношении своего будущего. Вот если прямо сейчас помру, так ведь ничего, кроме «спасибо», миру сказать и нечего – все уже было и лежит в моих мозгах по аккуратным ящичкам.
— То, что, наверное, и называют обычно «впадением в детство» — из-за замедления темпа и уменьшения суеты мир снова, как в далекие-предалекие годы, приобрел множество завораживающих подробностей. Я не забыла, как это было в детстве, когда я могла по пять-восемь часов сидеть возле муравейника и наблюдать за жизнью, которая там происходит, или следить, как ткет паутину паук, ласточка ремонтирует гнездо… Очень похоже.
— Мир – природный и человеческий — как система. Офигитительно прекрасно. В молодости и помыслить не могла, что так увижу, революционером не была никогда, но было много протестов и раздражений. Теперь возможность с любого места, без помех любоваться тем, как все-таки здорово и гармонично все устроено.
Наверняка что-нибудь забыла. Кто еще что знает, добавляйте…
